Мораль Израиля никогда не пострадает от введения смертной казни. Если будет применяться своевременно. Без апелляций!
Это еврейский закон - "Пришедшего убить - УБЕЙ"!
В США смертная казнь применяется. В Китае также, об Иране и говорить не приходится.
В других странах поступают проще - происходят самоубийства в камерах БЕЗ КАМЕР(;-)))
Если у израильского суда будут уличющие - НЕ КОСВЕННЫЕ, улики в совершении теракта казнь должна осуществляться без промедления.
Это возможно только в том случае, если в принятом законе будет оговорено, что при наличии неопрвержимых улик апелляция по делу исключается.
И тогда захватывать евреев в заложники станет не выгодно.
Именно это и сократит желание убивать, а то, они думают - посидим, посидим, потом нас ОБМЕНЯЮТ!
P.S. Потенциальные евреи террористы в Израиле, после такого решения вопроса, потеряют мотив для ЛИЧНОЙ мести.
Эдмонд Сарно
************************************
https://mignews.com/news/analitic/kaznit-nelzya-obmenivat.html
Мнение: Казнить нельзя обменивать
Каждый раз, когда Израиль выпускает на волю убийц с кровью на руках, чтобы вернуть своих граждан, вместе с радостью и горечью возникает тема введения смертной казни для террористов. Казнить убийц – и проблема решена. Больше нет унизительных сделок, ликования на палестинских улицах, похищений, издевательской торговли и новых терактов, спланированных освобожденными бандитами. Сегодня около двух третей общества поддерживает эту меру, в правительстве царит почти полный консенсус, Кнессет готов проголосовать "за". Пепел погибших, сожженных, замученных, умерших от ран стучит в наши сердца. Вспоминая о них, мы готовы задушить врагов собственными руками, но… опускаем руки в последний момент. И снова меняем своих граждан на преступников и организаторов терактов. Меняем в безумной пропорции: один живой заложник к ста мерзавцам, и в Газе этой сделкой еще и недовольны, ведь раньше "обменный курс" был для палестинских отморозков выгоднее.
Почему же Израиль, способный разом ликвидировать всю верхушку радикальной группировки, не решается повесить или расстрелять хотя бы одного негодяя, ответственного за смерть десятков людей, и прекратить порочную практику обменных сделок?
На заре государства смертная казнь существовала - ее унаследовали от британского мандата. Но уже в 1954 году Кнессет отменил ее для "обычных" преступлений, сделав исключение для преступлений военного времени и участия в геноциде. Само слово "казнь" внушало отвращение, поскольку ассоциировалось с нацистскими извергами, от рук которых погибло шесть миллионов евреев.
Когда в 1961 году на скамье подсудимых оказался один из архитекторов Холокоста Адольф Эйхман, многие израильтяне впервые столкнулись с тяжелым моральным выбором. Народ понимал, что Эйхман заслуживает смерти, что казнить его – акт справедливости и долг перед памятью погибших, но неужели кто-то из наших людей должен стать палачом? Несколько человек отказались выполнять смертный приговор. Эйхмана повесил надзиратель Шалом Нагар, имя которого много лет держалось в секрете. Это была вторая и последняя смертная казнь по приговору суда за всю историю Израиля.
Другой аргумент внешне выглядит не моральным, а юридическим, но, по сути, сводится к морали. Перед законом все равны, не зря же Израиль гордо называет себя демократией. Это означает, что смертная казнь за терроризм должна распространяться и на еврейских террористов. Такое понятие существует в стране, такие заключенные у нас есть. Готовы ли мы к тому, что в еврейском государстве будут казнить евреев? Если нет, то это уже не закон, а произвол, и те, кто обвинит нас в двойных стандартах, будут правы.
Силовики, со своей стороны, предостерегают: смертная казнь не остановит террор, а только приведет к дополнительным жертвам. Пленные, которые уже находятся в руках врагов, будут обречены (вероятно, это и стало основной причиной недавнего замораживания законопроекта, который уже прошел предварительное чтение). Если для террористов исчезнет смысл брать заложников, похищений станет меньше, но убийств - больше. Казненные преступники станут еще более почитаемыми шахидами, символами сопротивления и примерами для подражания.
Не стоит забывать и о международной реакции. Почти все цивилизованные страны не просто отменили смертную казнь, но и осудили ее применение. Всеобщее отношение к войне в Газе преподало нам хороший урок: никто никогда не признает нашего права на физическое уничтожение врага, будь то на поле боя или по приговору суда. Извращенный, но повсеместный подход к делу заключается в том, что обезоруженный, арестованный, закованный в наручники убийца, сколько бы смертей ни было на его совести, находится под защитой закона и заслуживает гуманного обращения. Поэтому военные суды бесконечно разбирают жалобы на солдат за жестокость с пленными. Поэтому израильтянин, который стреляет в задержанного террориста, только что убившего его товарищей, получает тюремный срок. Государство, которое возьмет на себя функцию полного избавления общества от опасного элемента, в глазах демократического мира станет государством-убийцей. Объяви Израиль о казни хотя бы одного террориста, ООН и прочие "гуманисты" тут же закричат о «еврейской мести» и "преступлениях против человечности". Наши противники получат идеальную картинку для кровавого навета: израильский суд, еврейский палач, арабский мученик.
Однако эти проблемы решаемы. Можно свести на нет личный фактор в исполнении смертного приговора. Можно игнорировать международное общественное мнение – намного хуже оно уже не станет. В любом случае можно и нужно предотвращать теракты и похищения. Но сомнения все равно остаются.
На практике осуществление каждого смертного приговора будет обставлено такими сложностями, такими протестами (как внутри страны, так и вне ее), такой процессуальной казуистикой, а главное - затянется на такие бесконечные сроки, что вреда от него окажется много больше, чем пользы. Исламские радикалы по всему миру воспользуются этим поводом для организации новых смертоносных терактов. А ведь кандидатов на высшую меру в наших тюрьмах даже не десятки, а сотни…
И все же главная преграда для решения казнить террористов – страх переступить ту черту, за которой возмездие ставится выше гуманизма. Страх потерять себя как народ, выбирающий жизнь, а не смерть, в отличие от наших врагов. Видимо, это и называется цивилизованностью и высокой моралью, но за сохранение этой моральной высоты мы расплачиваемся очень дорого – освобождением убийц, которые снова придут за нами и нашими детьми.
Наверное, должна произойти еще какая-нибудь кровавая катастрофа, чтобы все сомнения, моральные и процедурные, отступили на задний план, и закон о смертной казни был единодушно принят негодующим народом. Тогда Израиль станет настоящей Спартой, как мечтал наш премьер, или просто одним из государств Ближнего Востока – государством без страхов и сомнений, идеально приспособленным для выживания среди врагов. Вопрос, останется ли он Израилем...
Комментариев нет:
Отправить комментарий